Затаившееся во времени. Тысячелетняя тайна - Наталья Азимова

Фредрик уже почти покинул зал, когда услышал это. Он на миг замер, затем взглянул на дверь и быстро вернулся к брату, спросив негромко:

– Что ты думаешь о ней?

– О ком?

– О сестре Рифуса Эверли. Она и вправду такая, как он описывал ее? – Фредрику было важно это знать.

– Хм… разглядывать сестру короля Астании не входило в мои планы, – заметил Констар. – К тому же Лейре уж точно бы это не понравилось.

Фредрик покачал головой:

– Ну, я же имею в виду общее впечатление. Не могла же она никак не запомниться?

– Она молчаливая. И она носит платок. Ты скоро увидишь ее, Фред, и сможешь сам для себя решить, какая она. Есть в ней что-то… даже не знаю. Не подумай, что я… признаюсь, я не в силах выразить, что именно, но что-то в ней меня настораживает. Вполне возможно, что я просто не привык видеть женщин в платке, – попытался объяснить свои ощущения Констар.

– Она может молчать потому, что Рифус запрещает ей много говорить, – предположил Фредрик. – Умный ход. Король старательно создавал легенду, может, опасается, что его сестра разрушит ее правдой. О принцессе немногое известно.

– Это еще не все, Фред. Мне кажется, что Рифус повздорил с ней. Они не общаются друг с другом. Принцесса хоть и в платке, но взгляды, которые она порой бросает на брата, могут свалить бывалого воина. Она молчит, но я думаю, что же будет, когда она заговорит. Я удивлен, как с такими взглядами она могла быть столько лет неприкосновенной?

– Может, ее глаза отпугивают мужчин? – Фредрик улыбнулся.

– Нет. – Констар, впрочем, тоже улыбнулся. – Ее брат отпугивает мужчин. А она, кажется, любит, когда на нее смотрят. Она сидела за столом и, пока все общались, старательно разглядывала все вокруг. И всех вокруг.

– Ничего удивительного, она же впервые вне Астании, – пожал плечами Фредрик.

– Рифус рассказал кое-что за столом, когда она удалилась в свои покои. Про то, что у нее было видение в пустыне. Ведь она недавно потерпела крушение…

Граф мог бы остановить брата и сказать, что все это ему уже было известно, но предпочел выслушать и узнать, как видел ситуацию Рифус, как именно подал он за столом поступки своей сестры.

У Фредрика была особая черта. Он всегда оценивал любую ситуацию с разных сторон и спокойно просчитывал ее. Просто слушал мнения свидетелей и делал соответствующие выводы. При этом предпочитал не вмешивать в какие-то магические и сомнительные дела свою семью. А чтобы не вмешивать их, он просто молчал, отлично понимая, что они не останутся в стороне, если будут знать.

Констар закончил про миражи и призрачные города.

– Бедняжка. Впервые оказалась в мире, совсем неподготовленная, – задумчиво протянул Фредрик. – Это страшно. А тут еще миражи, жажда, одиночество… – Одним богам известно, о чем он думал на самом деле в это время.

Констар согласно кивнул.

– Да. Что ж, Фред, рад, что мы поговорили. Мне действительно еще очень многое хочется обсудить с тобой, поделиться новостями, но ты выглядишь более чем просто уставшим. Ты валишься с ног.

– Разговор с тобой всегда приободряет, – заметил Фредрик. – Встретимся за завтраком. Передай отцу, что я здесь, и скажи, что…

– Он поймет, если ты отдохнешь, прежде чем идти к нему. Не показывайся ему на глаза в таком виде, он и так потратил столько нервов, гадая, что там у тебя происходит возле врат. И не говори ему про потоки, если все наладилось.

Фредрик кивнул.

– Десяти минут сна будет недостаточно. Хотя бы два часа! – услышал он отдаленный голос брата, когда уже покинул хранилище и направился, наконец, в свои покои. На его губах заиграла улыбка.

200 лет спустя

Тэас был мрачен. Разумеется, в своей истории Лундес не описывала разговор верховного стража и его брата. Ее текст, увы, был катастрофически неполным. Тэас все гадал, зачем она вообще отправила в будущее свои мемуары. Она, принцесса… Он не привык, когда она называла себя так. Принцесса. Эта женщина в тот миг никак не ассоциировалась у Тэаса с дамой благородной. В его времени и в его положении все воспринималось иначе. И она, видимо, порядком надоела ему. Это было видно по его глазам, когда он читал. Порой он злился, и, надо сказать, у него были на то причины. Но об этом позже…

200 лет назад

Почти все женщины за столом были в светлых теплых нарядах, Лундес же вошла в зал в темно-красном платье и белой накидке с меховым воротником. У платья не было глубокого выреза, напротив, воротник хорошо скрывал шею. Также она не забыла и об украшениях. Считалось, что надевать их утром не положено, видно, так было только в Астании – аристократки графства считали иначе.

Принцесса появилась в зале, и все мужчины поднялись со своих мест. Рифус глянул на одежду сестры, не в силах выразить свое возмущение. Лундес уловила его взгляд и уже приготовилась защищаться, как вдруг увидела нового человека за столом. Брат тут же взял ее за руку, чтобы она не ускользнула от него, и громко сказал:

– Фредрик, позвольте представить вам мою сестру Лундес… – Он еще много чего говорил, но она уже не слышала его. Теперь она смотрела лишь на Фредрика.

Тот как раз вышел из-за стола, подошел к ней и в знак приветствия наклонился коснуться губами ее руки в перчатке. Но все-таки не коснулся. Это поняла только она.

– Для меня честь, принцесса, – сказал он. А когда выпрямился, Лундес замерла от его взгляда. Ее поразили его глаза.

– Мне тоже очень приятно, граф, – с промедлением отозвалась она. – Я… – Вот теперь она едва не сболтнула лишнего, но Фредрик вовремя остановил ее, тихо заметив:

– Приветствия будет вполне достаточно.

Он вернулся за стол, но Лундес скользнула следом, вмиг оказавшись подле него. Вероятно, близость к цели напрочь лишила ее осторожности. Ее вел Фавластас.

Рифус явно не ожидал от сестры подобного. Он просто не успел остановить ее. Теперь уже было поздно. Лундес даже не оглянулась на него, а также не поприветствовала остальных, лишь уловила мрачный взгляд барона Карнелия и вспомнила их ночной разговор.

– Вы боитесь прикасаться ко мне? – тихо обратилась она к графу.

– Нет, – спокойно и так же тихо ответил он.

– Вы не коснулись губами моей руки, – продолжила она. – Это на самом деле оскорбление для меня.

Фредрик откинулся на спинку стула и, не глядя на нее, сказал еще тише:

– Оскорбление – это ваше явление сюда и ваши цели. Не притворяйтесь. Я уже оценил, какая вы великолепная лгунья. Ваш брат совсем вас не знает…

– Поверьте, он никогда и не пытался меня узнать, – не растерялась Лундес. И подумала, что графу не следовало лезть в ее семейные дела. Его это не касалось.

Теперь Фредрик смотрел на нее.

– Я говорил с Трифоном и все знаю, – шепнул он.

Лундес не ожидала. Она судорожно сжала вилку. Фредрик отреагировал быстро. Переставил салат так, чтобы ее рука была скрыта от других, а затем медленно вытянул из нее столовый прибор.

– О чем собираетесь говорить? Об открытии врат? – он положил вилку возле ее тарелки и кивнул кому-то. Лундес окончательно растерялась. Он успевал слушать ее, но также улавливал, о чем говорили за столом другие, и правильно реагировал на их слова.

– Поверьте, дело стоит того, – набравшись храбрости, сказала она. – Вы же умный человек и, говорят, справедливый. Вы можете поверить мглистому магу, если, конечно, знаете, что он мглистый. – Она нагнулась к тарелке: не хотела, чтобы другие видели ее взгляд, обращенный к Фредрику. Сам он сидел прямо. – А можете поверить мне. Просто выслушайте меня так же, как выслушали Трифона.

– Внезапно я стал популярен. – Теперь и он наклонился к ней. – Все так и жаждут, чтобы я их выслушал. Говорят, что вы безумны, принцесса.

Он словно играл с ней. Изучал ее жесты, анализировал каждое ее слово, но она была настолько поглощена своей задачей, что не обращала на это внимания.

– Я видела город, – серьезно говорила она, – который существует на грани измерений. Я видела такое, от чего до сих пор сердце замирает. Я видела, как останавливается время и жизнь. Уверена, и вам следует увидеть это. Легко обозвать меня безумной. Вам ли не знать, граф, что нет способа проще, чем обозвать меня безумной и закрыть тему. Странностей меньше не станет. Даже если я уеду, город останется.

– Пока что я не сделал никаких выводов… возьмите бокал и отпейте, прямо сейчас, – шепнул он ей.

Лундес послушалась, а затем спросила:

– Зачем?

– Был тост, – пояснил Фредрик.

На этот раз Лундес не удержалась от улыбки:

– Нет, вы не такой, как остальные. Вы не строите выводы, основываясь на слухах и клевете. Все они считают меня безумной, но я не безумна. Я пришла не просить вас открыть врата, я здесь для того, чтобы просить вас выслушать. Я покажу вам город. Я считаю, что только увидев собственными глазами, можно серьезно рассуждать о правде и лжи, о безумии.